Церковно-исторический музей «Христианское просвещение чувашского народа»

Юрий Осипов

С вершины радонежского холма, где белеет устремленная ввысь Преображенская церковь, почитаемая как храм родителей Сергия, открываются дальние виды на окрестные поля и перелески. Некогда здесь простирались густые хвойные леса, по которым долго странствовал с братом Стефаном боярский отрок Варфоломей, прежде чем основать у реки Кончуры, на расчищенной ими поляне в глухом бору, покрывавшем вершину холма Маковец, самого высокого в Подмосковье, уединенную пустынь. Будущий Свято-Троицкий монастырь.

Тот, которому четыре века спустя суждено было стать Троице-Сергиевой лаврой.

Извилистое Хотьковское шоссе, обегая холм перед Радонежем, сворачивает от поселка направо и через километр вливается в шестиполосную федеральную трассу Москва – Архангельск. А храм родителей Сергия долго еще виден.

Паломники идут и едут сюда издалека. Помолившись у алтаря, спускаются по крутым ступенькам к незамерзающему источнику с купелью, которые считаются святыми. Гранитный памятник Сергию встречает их на площадке перед соборным храмом Преображения. Он был построен на средства прихожан в 1836–1842 годах там, где раньше находилась одноименная церковь, некогда одна из трех в поселении. Рядом с храмом возвели нарядную шатровую колокольню и трапезную. От первоначальной церкви уцелели лишь резные Царские врата. Остальное погибло в Смутное время. На нижнем ярусе нового строения появилась высокая световая ротонда и частично сохранились росписи 70-х годов XIX века. А на полвека раньше в Городок и церковь зачастили исследователи.

Собственно, прильнувшее к Преображенской церкви древнее село, называвшееся Городком, в XVI веке превратилось уже в настоящий городок-крепость на некогда судоходной реке Пажа, центр уездного княжества Андрея Меньшого, где до прихода поляков ежегодно шумела переведенная в его стены Иваном Калитой большая торговая ярмарка. Ныне от того Городка уцелели лишь внушительные земляные валы бывшей крепости. После изгнания поляков власти соседнего Хотьково-Покровского монастыря решили перестроить в шатровый храм полуразрушенную башню крепости. Но и ему не суждено было дожить до наших дней.

Сюда-то, спасаясь от постоянных притеснений великокняжеского наместника Василия Кочева, еще около 1328 года перебрались из Ростова Великого по приглашению здешнего наместника Терентия Ртища служилый боярин князей Ростовских Кирилл, не раз сопровождавший их в Орду, с женой Марией и сыновьями Стефаном, Варфоломеем и Петром. Родители Сергия были люди благочинные и глубоко верующие, принимали у себя странников, помогали неимущим. Поселились они на холме близ тогдашней церкви Рождества Христова.

Местный краевед водил меня среди палисадов и хозяйственных построек, показывая, где, по его разумению, могло находиться скромное подворье боярина Кирилла.

Быт семьи был прост. Первый биограф Сергия Радонежского Епифаний Премудрый сообщает, что Варфоломей с детства был приучен к крестьянскому труду. «Умел спутать и обратать лошадей», плотничать, огородничать. Был очень крепок и «имел силу противу двух человек». Учился с братьями в приходской школе, но в учебе, по преданию, сильно отставал от них. Это вызывало большое огорчение родителей и его самого. Но вот однажды, посланный отцом в поле за лошадьми, повстречал под раскидистым дубом старика-схимника. Тот достал из-за пазухи ковчежец, благословил Варфоломея, велел ему съесть кусочек просфоры и сказал, что отныне отрок преуспеет в грамоте и знании священных книг. А родителям Варфоломея предрек, что их сын «будет обителью Святой Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божественных заповедей»¹. Так оно и вышло.

Историки спорят о точной дате рождения Сергия Радонежского, и некоторые сходятся на том, что он родился 3 мая 1314 года в селе Варницы под Ростовом, где возведен Троице-Сергиев Варницкий монастырь. Дата кончины Сергия разногласий не вызывает — 25 сентября 1392 года. Его удивительный путь пролег почти через весь XIV век. Век Андрея Рублева и Дмитрия Донского. Век Сергия Радонежского.

Нескончаемой чередой десятилетий тянулся он на Руси. Орда постепенно дробилась и слабела, а Московское княжество крепло и объединяло вокруг себя русские земли. Однако, несмотря на начавшееся при великом князе Дмитрии Ивановиче освобождение от ордынского ига, его правление Н.Костомаров относит «к самым несчастным и печальным эпохам многострадального русского народа. Беспрестанные разорения и опустошения, то от внешних врагов, то от внутренних усобиц, следовали одни за другими в громадных размерах»². Сергий пришел в мир, когда до первой, главной победы, в которую он внес свой весомый вклад, было еще очень далеко; а ушел из жизни, когда исход многовековой борьбы русского народа за свою независимость уже был предрешен. Ушел, заслужив в народе непререкаемый моральный авторитет, оставив после себя первенствующий на Руси Троицкий Сергиев монастырь, основав еще ряд монастырей и выполнив грандиозную миссию преобразования монастырской жизни Северо-Восточной Руси.

* * *

По переселении в Городок Петр и Стефан вскоре женились, а Варфоломей просил родителей благословить его на монашество. Они же умолили его проводить их до гроба, ну а там уж… И в соседнем Хотьково-Покровском монастыре, который до начала XVI веке был двойным, то есть мужским и женским, на старости лет, как это водилось тогда на Руси, приняли постриг, разойдясь — каждый в свою обитель. Присматривать за стариками родителями отправился юный Варфоломей, ставший монастырским послушником. Но проводив в последний путь отца с матерью, отписал Петру свою долю отцовского наследства, позвал с собой овдовевшего брата Стефана и решил окончательно «уйти от мира, чтобы послужить миру».

* * *

Охранная зона бывшего села Городок, которое с 1989 года носит название Радонеж, за последние пять лет уменьшилась на 700 с лишним гектаров пахотных земель. Произвольным решением тогдашнего главы администрации Сергиево-Посадского района они были выведены из сельхозоборота и переданы под коттеджную застройку дачному кооперативу «Радонежские просторы».

Это строительство грубо нарушило режим охраняемой законом территории и сложившийся ландшафт вокруг Радонежа, обрекло на исчезновение важный культурный слой почвы, который если не сегодня, то завтра предстояло бы «прощупать» ученым-археологам.

Тем не менее дачные коттеджи, построенные вроде как на законных основаниях, равно как и свободные участки, продолжают продаваться и перепродаваться, несмотря на то что патриарх Кирилл обращался в свое время к тогдашнему президенту Д.А.Медведеву с просьбой дать правовую оценку происходящему. Как водится, пошли суды, встречные иски дачников, письма в СМИ, обыски ОМОНа в начальственных кабинетах с выемками документации по «Радонежским просторам», даже посадки. Но воз и ныне там….

22 марта этого года Правительство Российской Федерации по представлению министра культуры РФ В.Р.Мединского утвердило объект культурного наследия «Достопримечательное место Древний Радонеж. XIV–XV вв.».

На первый взгляд — хорошо, но на самом деле понятие «достопримечательное место» — недавно введенный экзотический вид объекта культурного наследия, который может включать в себя все что угодно: от «памятных мест», где не сохранилось материальных следов прошлого, до средневековых лугов Суздаля и стадиона «Динамо». Но и это еще не все. «Достопримечательное место» — это такой удивительный объект наследия, где строительство может проводиться… при согласовании с Министерством культуры РФ, иных запретов нет!

Проект достопримечательного места «Крепость Радонеж XIV–XV вв.», разработанный ГУП Московской области «НИИПИ градостроительства» по заданию Департамента государственного контроля и надзора в сфере культурного наследия Министерства культуры РФ, был рассмотрен на заседании Научно-методического совета Министерства культуры РФ. Обсуждение, в котором приняли участие ведущие специалисты по культурным ландшафтам, показало, что представленный проект не имеет ничего общего с постановкой на охрану культурных ландшафтов Радонежа, которые даже не описаны. Кроме того, более 200 памятников Радонежа — в основном памятники археологии — вообще не были показаны, как и их границы.

Мой давний знакомый из городской администрации Сергиева Посада, человек культурный и начитанный, который по современной чиновничьей моде посещает воскресные богослужения в Лавре, признался, что афера с земельными участками на охраняемых территориях была. «Но все обделали так, что не подкопаешься. Да и в конце концов, какое это теперь имеет значение, — говорил он, — люди построились, подвели асфальт, коммуникации, освоили запущенную землю. Район так или иначе получил от продажи участков немалый дополнительный доход. Новоиспеченные дачники платят в местную казну налоги, оплачивают услуги ЖКХ. И памяти Сергия от их присутствия не убудет. А так бы стояла земля без всякой пользы».

Типичная позиция российского чиновника XXI века. И не объяснишь подобным господам, что заповедная земля не стоит без пользы и что дачные поселки за бетонными заборами ее отнюдь не красят, а постепенно сводят на нет. Вместе с нашей исторической памятью, которую мы в сохранности обязаны передать потомкам. И разве мало в том же Подмосковье свободных и удобных земель под застройку, не связанных со славными вехами прошлого?! Но почему-то многие «новые русские» обязательно хотят строить дачи под боком, а еще лучше прямо на охраняемых территориях мемориальных усадеб и парков. Это в их кругу престижно, к тому же экологическая обстановка там, как правило, в порядке. Честно говоря, стыдно за такое варварство перед малоземельной Европой, в которой местные власти заботятся о каждом камне, каждом деревце и тропинке, где ступала нога тех, кто составил славу нации. Но еще более стыдно перед нашими детьми и внуками.

* * *

От Радонежа до Хотьково-Покровского монастыря по-старому две версты. Всю дорогу приходится идти вдоль обочины оживленного шоссе. Беспорядочные хозяйственные постройки большого райцентра Хотьково наступают на монастырь, отгородившийся от них Оборской горой и излучиной речки Пажа. С другого, тогда еще тоже живописного берега Пажи монастырь любили изображать многие русские художники конца XIX — начала XX века, приезжавшие сюда летом и осенью на этюды. Их полотна и рисунки Покровского монастыря собраны в художественной галерее ближнего музея-усадьбы «Абрамцево».

Главная монастырская святыня — могилы родителей Преподобного, схимонаха Кирилла и схимонахини Марии, которые были канонизированы в год 600-летия со дня кончины Сергия Радонежского, 3 апреля 1992 года. Они похоронены в соборном храме монастыря, построенном в 1816 году на месте несохранившегося храма XVII века. Первое упоминание о Покровском монастыре относится к 1308 году. Почти всю свою историю он оставался достаточно бедным. В 1506 году монастырю была дарована великокняжеская руга — ежегодное продовольственное содержание. А в 1544 году Иван Грозный передает Покров монастырь в управление Троицко-Сергиеву, что, однако, не сильно поправило его материальное положение. И в том же году он становится исключительно женским монастырем.

Дальше дела пошли лучше. К деревянному Покровскому собору добавилась каменная Никольская церковь. Затем на средства стольника Василия Янова отстроили в камне и Покровский храм. В 1764 году монастырь был отписан от Лавры, и к концу XVIII столетия общее число проживающих в нем приблизилось к четырем сотням человек. Своего расцвета он достигает в начале XIX века, когда на его территории разворачивается масштабное строительство. При этом все, что производилось в стенах монастыря, продавалось тут же на «внутреннем» рынке, где бойко торговали также жители окрестных сел и деревень (случай достаточно редкий для российских монастырей). Потом, правда, торжище все же вынесли наружу.

Накануне Первой мировой войны в Хотьково-Покровском монастыре действовали воскресная школа на 60–70 учащихся — мальчиков и девочек, иконописная мастерская, больница и богадельня. В 1922 году все эти учреждения были уничтожены, а сам монастырь закрыт. За годы советской власти его архитектурный комплекс пришел в настолько плачевное состояние, что даже серьезная реконструкция 2008–2009 годов не смогла полностью вернуть ему прежний облик. Но, слава Богу, теперь уже глаз не режут полусгнившие леса вокруг новоникольской церкви в русско-византийском стиле, осыпавшаяся кирпичная кладка монастырской стены и диковинные каменные львы у крыльца административного корпуса.

Монашество здесь возобновилось в 1989 году, и сегодня через обращенные к Лавре Святые врата вновь потянулись паломники и экскурсанты. В прежнее время дорога проходила прямо через центр монастыря. Отсюда начинался последний, десятиверстный отрезок пути паломников в Лавру. У Покровского собора им следовало сделать остановку и поклониться в храме могилам родителей Сергия. В 1852 году дорогу пустили в объезд. Уже в 30-е годы прошлого века разобрали зачем-то чудесную четырехъярусную колокольню с часами, которая придавала целостность всему архитектурному ансамблю монастыря. Хорошо хоть уцелела отреставрированная ныне надвратная церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи.

* * *

Десять верст пути из Хотькова до заветного холма Маковец с родниками и сухой почвой, вероятнее всего, обернулись для Варфоломея и его брата сотней верст блужданий в поисках «земли обетованной» по лесным чащобам, полным хищных зверей и коварных трясин. Смутно представляешь, каково это было, видя ныне на подъезде к Сергиеву Посаду дорожные указатели с древними названиями давно пересохших по оврагам когда-то судоходных речек и исчезнувших деревень. А вообразите радость, владевшую Варфоломеем, когда они со Стефаном основали на берегу Кончуры, посреди векового радонежского бора, пустынь и срубили на Маковце первую маленькую церковь во имя Святой Троицы. Удивительно, что освящать ее прибыл сам митрополит Киевский Феогност. Как и почему, мы не знаем. Произошло это в 1337 году. Теперь на месте той первой церквушки возвышается главный соборный храм Лавры.

Дальше начинается легенда, основанная на реальных фактах. Жизнь двух юношей в лесном скиту была необычайно тяжела. Питались дарами природы и плодами возделываемого ими на расчищенной поляне огорода. Сеяли понемножку рожь и просо. Мясо и рыбу в пищу не употребляли. Сами шили себе одежду и тачали обувь. Стоически сносили и зной с тучами комаров, и стужу, заметавшую снегом их скит под крышу. Через год Стефан не выдержал и ушел в Москву, где поселился в Богоявленском монастыре, позже стал игуменом и княжеским духовником. Варфоломей продолжал отшельничество. Дух его невероятно окреп, тело закалилось и не страшилось никаких испытаний. Говорят, он научился понимать язык зверей и птиц. Ранней весной подыхавший от голода медведь приполз к его порогу, и Варфоломей поделился с ним лепешкой. С тех пор, гласит предание, медведь был ему предан и стерег обитель от хищников и лихих людей. А добрые, прослышав о молодом отшельнике, наведывались в его обитель за благословением, и некоторые оставались там навсегда…

Известно, что вскоре после ухода брата Варфоломей «позвал к себе в пустыньку отца игумена Митрофана, который постриг его в монашество с наречением имени Сергий»³. Ему было тогда чуть больше двадцати лет. На Маковце с ним поселилось поначалу около десятка окрестных крестьян. Имущество их поступало в общее пользование. Жили по заветам раннехристианской общины, члены которой не должны были иметь ничего своего. Сергий учил новых послушников, и сам учился постигать Слово Божье. Приходили на Маковец некоторые монахи и оставались с Сергием. Строили себе кельи и соблюдали строжайший общежительный устав Сергиевой обители.

Когда собралось 12 монахов, кельи обнесли тыном, который два века спустя заменили могучими крепостными стенами, выдержавшими в Смутное время почти полуторагодовую осаду поляков. В 1345 году обитель оформилась как Свято-Троицкий Сергиев монастырь, но сам Сергий, по смирению, долго еще не принимал ни священства, ни игуменства, повторяя, что «желание игуменства есть начало и корень властолюбия»⁴. В новый монастырь понесли щедрые вклады. Слава его росла. Вокруг появились первые крестьянские поселения — Кукуево, Панино и Клементьево, выросшие позднее в город Сергиев Посад.

Долгое время количество иноков — двенадцать, держалось этого апостольского числа. Когда средства обители возросли, братия начала увеличиваться. В Сергиев монастырь пришел архимандрит Смоленский Симон, за ним — еще многие иноки. И потому Сергий ввел особые условия приема новых послушников. Случайные люди отсеивались сразу. Оставшиеся сперва носили мирскую одежду, учились порядкам в монастыре, исполняли всякую черную работу. И только потом, по усмотрению Сергия, каждый из них облекался в монашескую одежду и должен был в течение трех лет исполнять послушание под руководством избранного либо назначенного ему старца. Лишь пройдя это испытание, послушник мог, вполне осознанно, принести монашеский обет.

Сергий пристально следил за соблюдением правил общежития не только младшими, но и старшими иноками. Иерархическое начало в Сергиевой обители проводилось неукоснительно, однако без насилия над индивидуальностью ученика. Это была община сотрудников, каждый трудился не для себя, но для общего блага. Еще на раннем этапе Сергий устроил в монастыре странноприимный дом и учил своих монахов помогать странникам-богоискателям. При Сергии все монастырские избытки шли на пропитание и подаяние просящим. Но главное заключалось в ином.

До Сергия Радонежского монастыри Северо-Восточной Руси имели особножительный устав (именовавшийся по гречески «идиоритмой»). Монахи, согласно ему, селились порознь, в отдельных кельях вокруг монастырских стен. Богатые члены обители, естественно, жили припеваючи, а бедные пробавлялись подаянием. Необходимо было ликвидировать подобное неравенство, и Сергий решился на подлинную революцию в монастырской жизни. Он ввел у себя в Свято-Троицком монастыре общежительный, или киновийный (от греч. термина «киновия») устав, по примеру раннехристианских монашеских коммун Древнего Египта, в которых монахи не владели никакой собственностью, труд их был безвозмезден, а плоды его принадлежали монастырю. Не сразу и не легко восприняли такое нововведение другие монастырские обители, но постепенно оно возобладало.

Жизнь иноков Сергиевой обители была подчинена, как у их наставника, стремлению к «высокому житию», в основе которого лежала идея внутренней духовной свободы как высшей свободы вообще. Ее завещал Иисус, говоривший: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин., 8:32).

По мнению доктора исторических наук С.Перевезенцева, в идее «внутренней свободы» Сергий Радонежский выразил «одно из важнейших качеств русского национального самосознания», которое нашло затем отражение в учении «любомудров» и в произведениях многих русских писателей XIX века⁵.

Еще одним необходимым условием «высокого жития» было единомыслие. Для монастырской обители это означало единство помыслов и действий всех иноков, подающих пример остальным людям. Для общества — это «идея единства Руси, благодаря которой Русь только и может спастись»⁶. Причем Сергий впервые на Руси придал догмату Святой Троицы реальный, живой смысл (до него Святая Троица не рассматривалась у нас как насущная часть жизни, и храмы предпочитали посвящать более конкретным образам). Не случайно свою обитель Сергий посвятил Святой Троице, видя в ней высший христианский образ Единства и Любви.

Пройдет всего какое-нибудь десятилетие, и монастырская обитель в честь Святой Троицы на горе Маковец станет символом единства Руси. А почти век спустя духовный восприемник «Игумена всея Руси», монах Андрей Рублев напишет свою гениальную «Троицу» «в похвалу Сергию Радонежскому» для вновь отстроенного Троицкого собора будущей Лавры. Современники живописца воспринимали его шедевр как воплощенную мечту о единении русского народа.

Неустанный подвижнический труд Сергия Радонежского над душами иноков положил начало такому своеобразному явлению в русском православии, как старчество. Уже после кончины Преподобного старцы своим духовным подвигом и высоким моральным авторитетом веками оказывали большое влияние на русское общество.

Митрополит московский Филарет, излагая Житие Сергия Радонежского, пишет: «Он оставил мир, когда мир еще не знал его; и впоследствии не восхотел стать даже в такое состояние, которое хотя и в мире, но не от мира и не для мира, само послушание, столь хранимое Сергием во всех других случаях, не могло привести его к тому, чтобы расстаться со сладкою пустынею»⁷.

Неприметно, без громких нравоучений и призывов перестраивалось, благодаря Сергию и его сподвижникам, нравственное сознание людей XIV века. Сергий, ученики и последователи Преподобного постоянно уходили в народ строить новые обители духа, и там, на новых Маковцах, вновь собирались вместе послушники и укреплялись Сергиевой духовной силой, вызывавшей живые движения народной души. Согласно Василию Ключевскому, «примером своей жизни, высотой своего духа Сергий поднял упавший дух народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее». Более полувека, пишет Ключевский, Сергий вел «кропотливую, дробную работу над каждым отдельным братом, приспосабливая его к целям всего братства». Он принужден был «обходить вечерами дозором братию, дабы не бездельничали, и однажды чуть ли не насовсем покинул свою обитель из-за наступивших раздоров и непослушания»⁸.

В задачу Сергия и двух других его великих современников, подвижников Земли Русской — Стефания Пермского и митрополита Алексея, входило духовное пробуждение русского народа как основы собираемой русской государственности. И эта рассчитанная на много десятилетий, даже на столетия вперед, героическая деятельность принесла свои плоды. Новые монастыри учеников Сергия и его самого, основанные на новых принципах, зачастую в малообжитых северных краях, явились форпостами духовной культуры и просвещения, а также помогали развитию земледелия, строительства, ремесел.

И вот что важно. Общежительный устав, принятый в Троице-Сергиевом монастыре, повлек за собой перестройку всей обители. Она стала походить на небольшой деревянный городок из трех частей — общественной, жилой и оборонительной. Эта планировка оставалась неизменной на протяжении столетий.

В 1442 году над могилой Преподобного заложили белокаменный Троицкий собор. Работами по его росписи руководил приглашенный игуменом Никоном Радонежским Андрей Рублев. Фрески эти не сохранились, но в соборном иконостасе есть иконы письма Андрея Рублева и Даниила Черного. Позднее к ним присоединились образб Симона Ушакова. А созданный Рублевым храмовый образ Святой Троицы находился там до 1920 года, когда декретом Совнаркома был передан в собрание Третьяковской галереи. С 1997 года на праздник Троицы икону, по словам хранительницы, «очень бережно, на руках» переносят в храм-музей Святителя Николая в Толмачах при галерее, где в специальной застекленной витрине ей обеспечен необходимый температурно-влажностный режим. В Троице-Сергиевом монастыре, уже при Никоне, «сын Иванов» принял постриг с именем Андрей. По свидетельству летописца, он говорил, что его рукой, когда он писал «Троицу», водил святой Сергий, и поэтому творение ему не принадлежит.

«Глубокие размышления над Троицей, — пишет академик Б.Раушенбах, — всегда были характерны для русской Церкви и не могли не сказаться на иконописи, которая в Православной Церкви не исполняет функцию простого иллюстрирования Священного Писания <…>, а, как известно, органически входит в ее литургическую жизнь. В ХV в. <…> под непосредственным влиянием Сергия Радонежского появились прекрасные иконы Троицы, вершиной которых безусловно является “Троица” Преподобного Андрея Рублева <…> Математическая модель триединости не была придумана специально для согласования ее с логической структурой Троицы <…> Однако она была обнаружена в математике, и это может говорить о многом <…> Триединость буквально пронизывает всю природу <…> Люди постоянно опираются на то, что при известных условиях монада и триада одно и то же»⁹.

В Троицком соборе монастыря крестили младенцем Ивана Грозного. Воцарившись на троне, он приказал превратить монастырь в мощную крепость на подступах к Москве. Это значение государевой крепости Сергиева обитель сохраняла и при Петре Первом. В ней молодой царь укрывался во время Cтрелецкого бунта. По указу Елизаветы в 1744 году Свято-Троицкому Сергиеву монастырю, подчеркивая его главенствующую роль среди всех церковных учреждений России, было присвоено почетное именование «Лавра». И еще. Получив спустя сто с лишним лет после Куликовской битвы ханский ярлык на великое княжение, Василий Второй приехал на богомолье к Троице. С тех пор все до единого российские венценосцы, вступая на престол, молились у раки преподобного Сергия о благополучии вверенного им Богом Отечества.

* * *

7 мая 1920 года решением Совнаркома большевики Лавру официально закрыли, храмы годом раньше национализировали, монахов частично разогнали, частично репрессировали. Последний наместник Лавры архимандрит Кронид немощным и слепым старцем в 1937 году был арестован и расстрелян. А конфискация, вернее грабеж, монастырского имущества началась еще в памятном семнадцатом. 11 апреля 1919 года произошло кощунственное вскрытие мощей преподобного Сергия. Колокольню с раннего утра оцепили плотным кольцом красноармейцы, чтобы не дать звонить сбор верующим. Но все равно их собрались тысячи. Новая власть уступила им только в одном — мощи не уничтожили, а передали открытому на территории Лавры музею атеизма.

Выдающемуся религиозному мыслителю священнику Павлу Флоренскому стало известно о предстоящем вскрытии животворящих мощей Преподобного. И тогда, чтобы спасти хотя бы частицу их от возможного уничтожения, он с благословения патриарха Московского святителя Тихона, при участии графа Юрия Олсуфьева, тайно отделил голову Сергия и заменил ее головой похороненного в Лавре князя Трубецкого. И до возвращения мощей церкви в 1946 году честная глава Сергия Радонежского в глубокой тайне хранилась отдельно. Сперва — в специальном ковчеге в доме Олсуфьевых в Сергиевом Посаде. А с началом волны арестов в 1928 году была зарыта в саду при доме. Потом ее скрывал у себя в Люберцах П.А.Голубцов (впоследствии архиепископ Новгородский и Старорусский Сергий). Перед уходом на фронт в 1941-м он передал священную реликвию своему духовному отцу, архимандриту Иллариону, и тот прятал ее под престолом алтаря одной подмосковной церкви. После возвращения мощей Преподобного в Троицкий собор Лавры главу Сергия тайно вернули на место.

Павел Флоренский принял мученическую смерть на Соловках в 1937 году. В том же году расстреляли на Бутовском полигоне и Ю.Олсуфьева, видного искусствоведа, реставратора, музейщика, после революции члена Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры. Аресту предшествовала газетная травля ученого. За те 27 лет, что была закрыта Лавра, в ней в разное время, кроме музея атеизма, размещались театр, общежитие, тир. В конце 1920-х годов с колокольни Лавры, самой высокой в России (88,5 метра), звонница которой насчитывала 42 колокола, сбросили царь-колокол весом 67 тонн. Колокол разбился и до сих пор не получил замены. Сегодня на колокольне Лавры осталось только 23 колокола. Но и их звон слышен на всю округу.

Историческое имя города, кровно связанное с Сергием, было заменено на Загорск, по партийной кличке «Загорский» мало кому известного революционера-большевика Лубоцкого. Прежнее имя городу вернули только в 1991 году. А Сталин, взывавший в годы войны к патриотическим чувствам русского народа напоминаниями о славных именах предков, приказал в 1946 году открыть Лавру. Причем в Пасхальный день, 21 апреля, вместе с Духовной семинарией и Духовной академией.

С 1970-х годов Лавра сделалась туристической Меккой, отправным пунктом путешествия по Золотому кольцу. Сегодня ее окружили сувенирные лавки, а торговые ряды «новодельных» икон и всевозможных поделок выстроились на площади перед главными воротами, рядом с еще одним памятником Сергию. С середины августа мимо за века ушедших на несколько метров в землю крепостных стен начинают дефилировать украшенные воздушными шариками и цветочными гирляндами свадебные кортежи…

Точечная элитная застройка не слишком исказила неповторимый облик старого центра Сергиева Посада с его палисадами на горбатых улочках и тянущимися к Лавре церквами и часовнями. В первый раз, по-моему, лучше всего любоваться ею не с фасада, а с тыла, там, где узкая, петляющая дорога вдруг вылетает на крутой холм, и внизу за глубоким оврагом целиком, как на ладони, открываются поверх стен величественные соборы с золотыми куполами и вознесенная над ними колокольня.

В разные периоды в Сергиевом Посаде жили художники Аристарх Лентулов, Михаил Нестеров, Владимир Фаворский, писатель Михаил Пришвин, прославленная актриса МХАТа Алла Тарасова, отец Александр Мень, которого зверски убили по пути к его храму. Приняв в Оптиной пустыне тайный постриг с именем Климент, сюда, в приписанный к Лавре Гефсиманский Черниговский скит, перебрался в 1891 году бывший русский дипломат, выдающийся религиозный мыслитель, писатель и публицист Константин Леонтьев, который в том же году скончался и там похоронен. По соседству — могила еще одного известного религиозного философа, литературного критика и публициста Василия Розанова. Спасаясь от «красного террора», они с женой бежали в восемнадцатом году из революционного Петрограда под сень Лавры. Павел Флоренский снял им комнаты в доме местного священника Беляева. Перед кончиной на следующий год Розанов открыто нищенствовал и голодал. В своей последней книге «Апокалипсис» он обратился «к читателю, если он друг», с мольбой о «2–3 горстях муки, 2–3 горстях крупы». Многие из тех гонимых революцией недолгих поселенцев Сергиева Посада, рискуя жизнью, укрывали у себя реликвии Лавры, предвидя ее скорое закрытие и разграбление.

В трех километрах к северо-востоку от Лавры на берегу верхнего Скитского (Горбушкинского) пруда расположился Гефсиманский Черниговский скит. Он был основан в 1843–1844 годах московским юродивым Филиппушкой как пещерный храм во имя Бесплотных Сил и быстро оброс подземными ходами с пещерками-кельями. В 1852 году в скит пришел Василий Ильич Меркулов, получивший позднее широкую известность под именем монаха Варнавы и после смерти канонизированный. За советом и благословением к нему стекались верующие со всех концов России. Навещал его также Николай Второй. Тогда же в скиту возвели деревянную надвратную церковь, расширили пещерный храм с иконостасом и отстроили из красного кирпича огромный Черниговский собор. В 1921-м скит разделил участь Лавры, и на его территории попеременно находились то тюрьма, то интернат для инвалидов, то провиантские склады, то воинская часть. В 1990 году скит возродился как приписанный к Лавре мужской монастырь.

Влиятельнейший центр православия и церковной жизни, Троице-Сергиева лавра незримыми сосудами продолжает питать и поддерживать окружающий ее город. На территории монастыря работает, вероятно, единственный в мире НИИ игрушки, и сам Сергиев Посад по количеству сосредоточенных в нем народных промыслов даже называют «столицей кукольного царства», откуда явилась миру наша знаменитая матрешка. Уникальный музей игрушек обосновался на горе Волокуша, прямо напротив Лавры.

* * *

Новой широкой дорогой, которая и теперь является центральным проспектом города, в будущую Лавру прибыло в 1354 году из Царьграда от вселенского патриарха Филарета посольство с наперсным крестом, параманом, схимой и особой грамотой. Незадолго до этого в монастыре скончался его первый игумен Митрофан. Братия стала просить Сергия принять сан, и Преподобный согласился, став, по народному определению, «игуменом Земли Русской». Принимать сан он отправился в Переславль-Залесский и был поставлен в игумены своим духовным наставником епископом Афанасием. Произошло это в Спасо-Преображенском соборе, где 20 лет спустя Афанасий выступил крестным отцом Юрия, сына великого князя Московского Дмитрия (тогда еще не Донского). «Бывают странные сближения», — говаривал Пушкин.

В Переславле сорокалетний Сергий впервые встретился с преподобным чудотворцем Дмитрием Прилуцким родом из богатой купеческой семьи Покропаевых, который постригся в монахи в Успенском Горицком монастыре, а позднее основал на берегу Плещеева озера Никольский общежительный монастырь. Предание повествует, что они еще не раз встречались, подолгу беседовали и сблизились. Сергий нашел в Дмитрии родственную душу, и тот под влиянием друга и наставника решил удалиться с одним из своих учеников, Пахомием, в пустынь на Севере, в вологодских лесах. Там, на реке Высокой, они поставили храм Воскресения Христова и пошли дальше, основав под Вологдой первый на русском Севере общежительный монастырь. Истинный последователь Сергия, Дмитрий Прилуцкий во всем следовал его заветам, соединяя углубленную молитву и строжайшее подвижничество с милосердием и абсолютной скромностью. Он умер глубоким старцем около 1406 года, пережив Сергия на 26 лет, и также был причислен к лику святых. В конце столетия Дионисий написал его житийную икону.

«Смиренная кротость», составлявшая, по словам известного историка, философа и религиозного мыслителя Г.Федотова, «основную духовную ткань» личности двух этих великих сынов своей жесточайшей эпохи, дарила свет и надежду простым людям, которые от животного страха перед «злым татарином», от ощущения безысходности и постоянного унижения «были готовы захлебнуться от переполнявшей их ненависти друг к другу»¹⁰.

С той поры в памяти поколений сложился чарующий образ Преподобного и закрепился его иконописный лик — сосредоточенный, длиннобородый, в монашеском клобуке, с глубоким взыскующим взором. Таким Сергий Радонежский застыл в бронзе на памятнике «Тысячелетие России» в Новгороде. Он был прост, доступен и ровен со всеми. Показывал братии пример в любой тяжелой работе: наравне с ними пилил дрова, носил воду, пек просфоры, варил кутью, изготовлял свечи и готовил пищу. Требовал от монахов труда и запрещал им выходить в мир за подаянием. Никогда ни на кого не повышал голос. Зимой и летом ходил в старой заплатанной рясе. И, несмотря на расширение и славу, монастырь еще долгое время при нем оставался беднейшим.

С приходом архимандрита Симона, который принес монастырю значительные денежные средства, в обители началось серьезное строительство. Появились трапезная, хлебопекарня, кладовая, амбары. Нужно было вести большое разветвленное хозяйство. Чтобы управлять усложнившейся общиной, Преподобный, чье руководство прежде было преимущественно духовным, избрал себе помощников и разделил между ними обязанности. Главным считался келарь, который ведал казной, благочинием и хозяйственной деятельностью не только внутри монастыря, но и в его вотчинах, а кроме того, правил судебные дела. Одним из первых келарей будущей Лавры являлся Никон, после кончины Сергия ставший ее игуменом.

Отныне монастырь ни в чем не нуждался, а Преподобный был по-прежнему прост, равнодушен к мирским благам и остался таким до конца. Многие приходили издалека только взглянуть на него. Тихий голос Сергия доходит до всех концов русской земли, он соратник митрополита Алексия, помогает тому улаживать церковные распри и поддерживать объединительную политику Московских великих князей.

Два выдающихся митрополита наполняют собой XIV век — Петр и Алексий. Оба — заступники и покровители Москвы. При первом Сергий был еще мальчиком. Со вторым, родом из сановного черниговского боярства, трудился на духовной ниве рука об руку. Алексий любил бывать в Троицком монастыре и тесно общался с Сергием. Когда, чудодейственно вылечив в Орде от глазной болезни ханшу Хайрулу и получив в награду освобождение отечественных церквей от поборов и гонений, он почувствовал приближение смерти, то просил Сергия быть его преемником, но Преподобный отказался. Так сообщает Епифаний, сменивший на посту духовника монастырской братии знаменитого Савву Сторожевского. Того, кто получил эту должность из рук самого Сергия и основал позднее достославный монастырь под Звенигородом.

Год за годом рыскали по измученным городам и весям конные отряды хищных баскаков. Князья грызлись в междоусобицах за уделы и продолжали посылать в Орду дань. Хана Узбека сменил его сын Чанибек. Затем ордынским престолом завладел Бердибек. Началось возвышение свирепого темника Мамая… А Сергий неспешно продолжал свой неприметный ежедневный труд. Теперь уже Троицкий монастырь составлял гордость и надежду православной Руси. Разные удобные дороги вели к нему, и было в нем где остановиться и князьям, и простому люду. И никому игумен не отказывал ни в совете, ни в утешении.

Характерно, что с возрастом в Преподобном не угасла тяга к миссионерским странствиям, и нередко он надолго покидал братию, чтобы самому основать в глуши новый монастырь. Так, однажды Сергий отправился с любимым учеником Романом за десятки верст на реку Киржач, и там они срубили церковь, а затем заложили подле нее монастырскую обитель, в которой Сергий поставил Романа игуменом. По пути остановились на несколько дней в местечке у речки Вондиги и усердно молились. Легенда гласит, что в каждой своей молитве «игумен вопрошал Господа о даровании порабощенному русскому народу силы и обретении воли и разума. Господь внял его молитвам, и с тех пор непреходящим знаком вечной памяти о великом молении преподобного Сергия за Русскую землю из недр горы забили пробужденные силою духа струи благодатных источников»¹¹.

Их можно увидеть и сегодня. Водопад Гремячий ключ в 17 километрах от Сергиева Посада стал для верующих чудодейственной святыней. Раньше, когда из вертикальной скальной стены бил сильный ключ и падал с 25-метровой высоты, он действительно гремел, и его было слышно за километры. В 1992 году монахи Троице-Сергиевой лавры оборудовали здесь несколько источников с купелями, проложили к ним удобные деревянные дорожки, построили часовню и навесы со скамейками, чтобы приходящим сюда было удобно напиться в жаркий день ледяной родниковой воды, окунуться в купели и поклониться Преподобному. Для паломников тут — место встречи с Сергием. Они верят, что источники водопада обладают мощной исцеляющей силой.

Такой силой, по преданию, обладал и сам Сергий. Легенда приписывает ему способность изгонять бесов, лечить тяжкие недуги и даже оживлять усопших. А еще — предсказывать будущее, чему верили и в чем не раз убеждались почитавшие его святым современники. С ним советовались князья, в том числе и будущий победитель Мамая, к нему прислушивались церковные иерархи, с которыми он, случалось, вступал в непримиримый спор. По просьбе митрополита Алексия, Сергий благословил основание святителем подмосковного монастыря на Яузе в честь Спаса Нерукотворного и дал в помощники митрополиту преподобного Андроника, которого тот сделал игуменом нового монастыря. Андроников монастырь снискал широкую известность, но особенно прославился благодаря тому, что в нем жил и творил монах Андрей Рублев.

При деятельной поддержке Сергия его племянник Федор, сын Стефана, основал у Москвы-реки Симонов монастырь, а затем стал архиереем Ростовским. Князь Дмитрий Серпуховской настойчиво звал к себе в вотчину Сергия, и он вновь отправился в длительное путешествие, итогом которого явилось основание там Зачатьевского монастыря. Всего же, отмечает церковный историк И.Концевич, Троицкий монастырь положил основание пятидесяти обителям, а те, в свою очередь, дали жизнь еще сорока другим.

* * *

Житийная литература рисует нам в лице преподобного Сергия Радонежского портрет идеального человека Древней Руси. Вникая в скудные сведения о его почти вековой жизни, начинаешь понимать, какое глубокое знание людских сердец приобрел он в странствиях по родной земле, какой житейский опыт и мудрость вложил в терпеливое духовное наставничество тех, кого избрал для продолжения своей миссии. И для этих избранных он оставался не только высшим нравственным авторитетом и ярчайшим примером служения Господу и Отечеству, но и заботливым старшим другом. Как для Кирилла и Ферапонта, двух монахов Симонова монастыря, куда Сергий неоднократно наведывался к племяннику.

Кирилл в молодости был казначеем у знатного боярина Тимофея Вельяминова. Тогда его звали Козьмой, и он твердо решил посвятить себя монашеству. Хозяин ни в какую не соглашался отпускать ценного работника, и тогда друг Сергия, преподобный Стефан Махрищский хитростью облек Козьму в рясу и сумел все же убедить боярина отпустить парня в монастырь. Там Кирилл проявил приверженность к строжайшей аскезе, вплоть до юродства, и игумен Феодор даже наказал его «за непотребное поведение», посадив на хлеб-воду. Кирилл только возрадовался усилению поста. За годы, проведенные в монастыре, он много раз встречался с Сергием, и они задушевно беседовали. В результате Кирилл внутренне переменился, хотя сохранил склонность к экзальтации и видениям. После того как Феодор сделался в 1388 году архиепископом Ростовским, Кирилл сменил его на посту настоятеля Симонова монастыря.

Постоянным участником дружеских бесед Кирилла с Сергием был Ферапонт. Родившись в дворянской семье Поскочиных, он начал монастырское служение в возрасте сорока лет, без предварительного искуса, и привязался к Кириллу. Сергий отличал Ферапонта за светлую возвышенную душу и благоволил ему. Когда затворившийся в келье Кирилл сообщил братии о своем видении Божьей Матери, повелевшей ему идти на Белозерье, Ферапонт вызвался сопровождать его.

«В благочестивых пустынножителях, отрекшихся от мира, мир не думает видеть деятельных сынов отечества и мужей государственных, — пишет далее в своем «Житии Сергия Радонежского» митрополит Филарет. — Но справедлив ли мир, когда он ненавидит людей, которые, оставляя его на всю жизнь, в то же время на всю жизнь обрекают себя желать ему истинного добра в непрестанных молитвах, — и не только желать, но и самым делом доставлять то, что желают?»¹²

Ранней весной 1397 года два монаха со странническими посохами в руках и котомками за плечами пришли к игумену в Троицкий монастырь за благословением и, получив его, двинулись на Север. Шли всю весну и лето, а к осени достигли на Вологодчине Сиверского озера, где «ископали пещеру и продолжили молитвенный подвиг». Так в этих пустынных местах было положено начало монастырю Пречистой Богородицы, далее — Кирилло-Белозерскому, и сегодня потрясающему воображение громадными соборами, площадями и двойным рядом высоченных крепостных стен, по верху которых можно ездить в повозке.

Через год Ферапонт покинул Кирилла и основал в 15 верстах, между Пасским и Бородавским озерами свою обитель — будущий Ферапонтов монастырь. При виде небольших уютных храмов и колокольни, белеющих за невысокими стенами на живописном холме, душу охватывает легкое, радостное чувство, по контрасту с впечатлением от суровой красоты Кирилло-Белозерского монастыря.

Спустя некоторое время к Кириллу присоединились двое местных монахов и трое пришедших из Симонова монастыря. Вокруг новой обители с праведником настоятелем постепенно возникли крестьянские поселения. Истовый и порывистый, Кирилл до конца жизни неукоснительно следовал заветам Сергия и остался в памяти современников как кроткий и терпеливый увещеватель князей и братии. До нас дошли его «Духовная грамота», «Поучение» и «Послания» сыновьям Дмитрия Донского, в которых он просит их примириться, вершить праведный суд, закрывать корчмы, где «крестьяне пропивают душу», не допускать ростовщичества и доносов.

У Ферапонта все было куда скромнее. Однако и к его обители потянулись люди. Прослышав о святом подвижнике, сын Дмитрия Донского, Можайский князь Андрей, владевший тогда Вологодским уделом, послал в Ферапонтову обитель милостыню и просил его пожаловать к нему в Можайск основать монастырь. Ферапонт сперва отнекивался, но все же вынужден был отправиться по княжескому приглашению и после долгих уговоров согласился в 1408-м стать настоятелем нового Лужецкого монастыря на берегу Москвы-реки. Там он и скончался 96 лет от роду в 1426 году.

А в оставленном им Ферапонтовом монастыре в конце XVI века за одно лето расписал фресками стены и купол Рождественского собора Дионисий. Восемьсот с лишним квадратных метров изумительной живописи — единственный фресковый ансамбль великого мастера, сохранившийся до наших дней. Последний шедевр Дионисия, который он, возможно, создал как вклад монастырю.

* * *

В русле стремления к «высокому житию», к нравственному совершенству Сергий большое значение придавал мистическому познанию Божиего Промысла. Г.Федотов утверждает: «… в лице Преподобного Сергия имеем первого русского святого, которого можно назвать мистиком, то есть носителем особой, таинственной духовной жизни, не исчерпываемой лишь подвигом любви, аскезой и неотступностью молитвы. Тайны его духовной жизни остались скрытыми от нас»¹³.

Придав византийскому православию сугубо национальный характер, «преобразив его в поистине народную религию», «игумен всея Руси» отрицал практику «истязания плоти», как ее понимали, к примеру, в Киево-Печерском монастыре. Он полагал, что страдание во имя Христа должно «осветлять» душу, а не истязать тело.

И хотя Сергий Радонежский был вдохновителем созерцательного подвига, участие его в делах государственных, по мнению видного историка и археолога И.Забелина, «было, вероятно, главнейшей причиной того, что обитель Троицкая <…> занимала очень важное место в составе Московского государства» ¹⁴.

Преподобный Сергий был духовником Московского великого князя Дмитрия Ивановича. В 1365-м по повелению великого князя и митрополита Алексия Сергий ездил в Нижний Новгород, за владение которым вышел ожесточенный спор князя Дмитрия Константиновича с братом Борисом. Троицкий игумен действовал весьма решительно. Н.Костомаров сообщает, что он затворил в Нижнем все церкви и тем самым принудил Бориса уступить удел брату. В 1385 году уже престарелый Сергий устроил вечный мир между непримиримыми до того врагами — Дмитрием Московским и Олегом Рязанским. «Когда по смерти Алексия Дмитрий хотел возвести в митрополиты своего любимца Митяя, Сергий открыто говорил против него»¹⁵.

* * * 

                                   

А.Логановский, Н.Рамазанов, П.Клодт. Благословение преподобным Сергием Радонежским князя Дмитрия Донского на битву с Мамаем. Мраморный горельеф с храма Христа Спасителя. 1880. (Хранится в Донском монастыре.)

Приближался решающий день в жизни Сергия Радонежского, решающий день в жизни князя Дмитрия Ивановича.

Как известно, главной причиной Куликовской битвы явилось усиление Московского княжества и обострение его отношений с Ордой. Формальным поводом послужил отказ Дмитрия увеличить размер дани, которую потребовал, став ханом, Мамай. В ответ он собрал всю волжскую Орду, нанял хивинцев, ясов и буртасов, сговорился с генуэзскими наемниками и отрядом литовского князя Ягайло и летом 1380 года выдвинул свой стан в устье реки Воронеж. Угроза ордынского вторжения сделалась очевидной.

Не склонные к эмоциям историки указывают, что Дмитрий искал поддержки удельных князей и для этого заручился благословеним преподобного Сергия как духовного лидера общенационального масштаба. Не слишком ли прагматичное объяснение побудительных мотивов обращения к Сергию великого князя Московского и Владимирского, находившегося в тот судьбоносный момент под влиянием сложных, противоречивых чувств? Впервые с начала ордынского ига он готовился вступить в открытую битву с одним из все еще непобедимых ханов. Последствия поражения могли быть для Москвы ужасными. И в то же время Дмитрий всем своим существом осознавал: сейчас или никогда! Осознавал, но продолжал колебаться, хотя его дружина уже разбила два года назад корпус мирзы Бегича на реке Воже.

Теперь же на Москву были готовы обрушиться совсем другие силы. А на братский призыв Дмитрия, увы, так и не откликнулись ни Рязань, ни Тверь. Мало того, суздальские князья выступили на стороне Мамая. Оставались только москвичи и владимирцы. Да еще верный Андрей Ольгердович, чей полк правой руки оказался в самой гуще сечи. И героический Боброк-Волынец, решивший во главе засадного полка исход Куликовской битвы. В общей сложности, по оценкам современных исследователей, у Дмитрия собралось около 100 тысяч воинов. Примерно столько же или чуть больше было у Мамая. Пока дружины подходили к Коломне, Дмитрий с двоюродным братом, Серпуховским князем Владимиром Андреевичем Храбрым и с остальными меньшими союзными князьями, в сопровождении воевод ускакал 18 августа в Троицко-Сергиев монастырь.

Во время торжественного молебна в соборе примчался гонец с известием, что войско Мамая двинулось к Оке. Выбора не оставалось. После молебна Сергий уединился для молитвы в келье, сказав великому князю, что даст свой совет утром.

Благословение на кровь — трудное дело для монаха. Непредсказуемость исхода битвы накладывала на Преподобного страшную ответственность. Сергий не усомнился. Утром он благословил князя на сечу и именем Пресвятой Богородицы предрек русскому войску победу. Затем отправил с Дмитрием на ратный подвиг двух иноков, а до пострига славных воинов — Родиона Ослябю и Александра Пересвета. (По другой версии летописца, Дмитрий сам попросил Сергия отпустить к нему в войско этих могучих боярских сынов.) На обратном пути князя догнал посланец игумена и передал ему письменную грамоту Сергия: «Иди, Господин, бейся смело! Видел — ты одолеешь врага!»¹⁶

* * *

О последних годах жизни Преподобного известно мало. Предание гласит, что он за полгода предвидел собственную кончину и поручил обитель любимому ученику Никону, а сам «начал безмолвствовать». Через полвека после упокоения, 5 июля 1442 года были обретены мощи святого, о чем свидетельствовал Пахомий Логофет ¹⁷.

Духовный покровитель и заступник Русской земли в глазах православных верующих, Сергий Радонежский никогда не брал в руки меч, «но одно его слово на весах Победы стоило сотен и тысяч мечей»¹⁸. Преподобный Сергий не оставил после себя ни единой письменной строки. Он всегда сторонился открытого учительства. Так что учение Сергия Радонежского — это вся его жизнь. Очень важные, на мой взгляд, слова сказаны В.Ключевским: «При имени Преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение <…> Скромным юношей, — заключает историк, — пришел он на свою Маковицу, а покинул ее прославленным старцем, молва о котором разнеслась от Москвы до Константинополя»¹⁹.

* * *

…5 (18) июля, в один из дней памяти Сергия Радонежского по церковному календарю, с раннего утра к низкой арке дверей белокаменного Троицкого собора у дальней стены монастыря, такого небольшого и скромного, в сравнении с позднейшим Успенским в центре Лавры, от самых ее ворот выстраивается молчаливая очередь желающих поклониться серебряной раке с мощами святого — самой драгоценной реликвии здесь. Женщины и девочки в праздничных белых косынках. Мужчины ведут за руку маленьких сыновей. Очередь движется медленно, терпеливо. Выходят из сумрака собора, щурясь на солнце, с радостными, просветленными лицами, словно получили безмолвное отеческое напутствие…

Примечания

1 Епифаний Премудрый // ПБЭ. CПб., 1905. Т.5. Стб. 483-484.

2 Костомаров Н.И. Преподобный Сергий // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990. Кн. 1. С.190.

3 Жизнь и труды Преподобного Сергия Радонежского // Странник. 1892. №9. С.14.

4 Там же. С.18.

5 Перевезенцев С. Тайны русской веры. М., 2001. С.114.

6 Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троице-Сергиева лавра. 2-е изд. М., 1909. С.44.

7 Филарет (Дроздов) митр. Московский. Житие Преподобного Сергия Радонежского и всея России Чудотворца… СПб., 1882. С.320.

8 Ключевский В.О. Значение Преподобного Сергия Радонежского для русского народа и государства // Ключевский В.О. Исторические портреты. М., 1991. С.39.

9 Раушенбах Б. Логика троичности // Вопросы философии. 1993. №3. С.69.

10 Борисов Н.С. Сергий Радонежский. М.: Молодая гвардия, 2002. С. 73-74.

11 Филарет. С.344.

12 Там же. С.346.

13 Федотов Г.П. Собр. соч. В 12 т. // Федотов Г.П. Русская религиозность. Т.11. Ч. II. М.: Мартис, 2000. С. 197-198.

14 Забелин И.Е. Записные книжки 50-е годы ХIХ века // Рос. Архив. 1994. Т.V. С.131.

15 Костомаров. С.198.

16 Филарет. С.351.

17 Сергий Радонежский. (Cб.) / Сост. В.А.Десятников. М., 1991. С.56.

19 Ключевский. С.47.

http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/11002.php

 

Назад к списку